Лучше, чем текст

В#nbsp;начале не#nbsp;было Слова. Никакого слова#nbsp;— ни#nbsp;с#nbsp;заглавной буквы, ни#nbsp;со#nbsp;строчной. Когда речь заходит об#nbsp;антропогенезе, факт отсутствия речи меня болезненно колет. Я#nbsp;не#nbsp;сразу пришла к#nbsp;убеждению, что текст#nbsp;— проявление нашего величия. Действительно и#nbsp;полноценно нашего, потому что все прочее досталось от#nbsp;природы. Для человечества на#nbsp;Земле (и#nbsp;даже за#nbsp;ее#nbsp;пределами) нашлось все: множество материалов, необходимых, чтобы собирать ягоды, охотиться на#nbsp;более крупные виды, строить города, лететь в#nbsp;космос. Человек просто взял сырье и#nbsp;преобразил его в#nbsp;нужную ему вещь. Но#nbsp;текст… наверняка, человеку прямоходящему понадобился этот инструмент, чтобы сгорбиться обратно. Никак иначе позу, в#nbsp;которой я#nbsp;работаю, не#nbsp;могу объяснить. Но#nbsp;если не#nbsp;использовать буквы для написания шуток или каких-то иных необходимых для продолжения рода вещей (уверена, у#nbsp;парочек без юмора и#nbsp;работы вряд#nbsp;ли получаются крепкие союзы), то#nbsp;можно даже писать художественные тексты. Почему-то, когда мы#nbsp;говорим о#nbsp;сиянии цивилизации, в#nbsp;документальном кино всегда показывают шедевры эпохи Ренессанса, пирамиды и#nbsp;взрыв водородной бомбы. И#nbsp;порой увенчанную лавром аббревиатуру SPQR и#nbsp;бюст Александра Македонского. Эффектно показать письмена сложно.

Но#nbsp;я#nbsp;люблю бесконечные разговоры об#nbsp;искусстве, а#nbsp;еще люблю болтать о#nbsp;себе и#nbsp;своем творчестве. Как все дети, я#nbsp;мечтала быть какой-то особенной, что#nbsp;бы это не#nbsp;значило: гением, героем или избранной. В#nbsp;пору моего взросления масскульт изобиловал сюжетами об#nbsp;избранных подростках. Почти все мы#nbsp;желали такой судьбы, а#nbsp;если кто-то из#nbsp;вас сейчас готов гордо заявить, что вам того не#nbsp;требовалось, что#nbsp;ж, ваша суперсила#nbsp;— не#nbsp;хотеть того, что и#nbsp;большинство. Находя в#nbsp;себе такие черты, я#nbsp;снобистски называла это элитарностью, но#nbsp;коль скоро мы#nbsp;обсуждали эволюцию, хотеть того#nbsp;же, что и#nbsp;многие другие#nbsp;— нормально. Поэтому я#nbsp;все еще хочу быть не#nbsp;такой, как все, просто сейчас мне лень что-то для этого делать с#nbsp;тем#nbsp;же энтузиазмом, какой подстегивал мои устремления декаду назад. Но#nbsp;нашла#nbsp;ли я#nbsp;в#nbsp;себе сверхъестественную способность? О#nbsp;да, умение писать, хотя стоит отметить, что этот навык присущ опять#nbsp;же большинству людей. Все#nbsp;же мне лестно думать о#nbsp;том, что текст#nbsp;— это какая-то магия. Текст#nbsp;— это неестественно. Я#nbsp;бы#nbsp;назвала его самым искусственным из#nbsp;всех искусств. Для любого творения художники, скульпторы, режиссеры берут материю. Без идеи форма, безусловно, не#nbsp;получится, но#nbsp;просто подумайте о#nbsp;том, что для написания сказки, поэмы или похожего эссе вам не#nbsp;нужно ничего. Совсем. Вы#nbsp;можете даже не#nbsp;записывать, а#nbsp;просто запомнить и#nbsp;пересказывать это каждому встречному. Кажется, я#nbsp;только что придумала фольклор и#nbsp;навязчивые привычки странных людей, которые, знаете, спонтанно подсаживаются к#nbsp;вам в#nbsp;учебном заведении или парке и#nbsp;предлагают послушать их#nbsp;стихи. Такие моменты#nbsp;— одни из#nbsp;самых странных в#nbsp;моей жизни. Если у#nbsp;маньяков есть некое мифическое разделение на#nbsp;добрых и#nbsp;злых, то#nbsp;думаю, что так себя ведут добрые маньяки. Отчасти я#nbsp;их#nbsp;даже понимаю. Всегда ненавидела конкурсы на#nbsp;лучшую импровизацию, но#nbsp;теперь стоит отдать им#nbsp;должное. В#nbsp;результате своего писательского роста, я#nbsp;могу создать текст, не#nbsp;перенося его на#nbsp;какой-то носитель.

Возможно, это проявление потаенного комплекса, связанного с#nbsp;самостоятельностью. Но#nbsp;безумно осознавать, что я#nbsp;использую материал, которого никогда не#nbsp;существовало в#nbsp;природе, и#nbsp;создаю то, что не#nbsp;требует физического воплощения. С#nbsp;последним моя редактор, конечно, поспорит. Если#nbsp;бы математика была таким#nbsp;же независимым искусством, а#nbsp;не#nbsp;инструментом для творения прочих, я#nbsp;бы#nbsp;стала математиком. Об#nbsp;этом кричали результаты ЕГЭ по#nbsp;алгебре, но#nbsp;мне сложно романтизировать рутинную работу, не#nbsp;имеющую уникальных образов. Цифры занимают почетное второе место в#nbsp;рейтинге любимых символов. Правое полушарие победило, но#nbsp;левое боролось до#nbsp;одиннадцатого класса, поэтому отдадим ему должное уважение и#nbsp;поговорим о#nbsp;числах. О#nbsp;нескольких миллионах лет. Наверно, будет проявлением моветона использовать сюжет из#nbsp;разлетевшейся по#nbsp;Интернету байки, но#nbsp;я#nbsp;обещаю добавить новых подробностей. Пол Бранд, известный врач и#nbsp;лауреат премии Альберта Ласкера, написал книгу «Сделано пугающе и#nbsp;чудесно». Я#nbsp;ее#nbsp;не читала, вообще узнала об#nbsp;издании только, когда загуглила про его самый популярный фрагмент, в#nbsp;котором Пол рассказывает о#nbsp;Маргарет Мид. Она преподавала антропологию в#nbsp;университете, и#nbsp;Пол лично стал свидетелем ее#nbsp;научной притчи, которая впоследствии, благодаря его#nbsp;же тексту, превратилась в#nbsp;культовую байку среди студентов-медиков. Уверена, посты с#nbsp;ней попадались вам в#nbsp;социальных сетях, но#nbsp;я#nbsp;еще раз напомню содержание. Когда кто-то из#nbsp;аудитории спросил Маргарет, что она считает первым признаком цивилизации, та#nbsp;ответила неожиданно: «Сросшаяся бедренная кость». Археологическая находка, которая ничего#nbsp;бы вам не#nbsp;сказала, не#nbsp;будь вы#nbsp;романтиком, как Маргарет Мид. Ее#nbsp;ответ, описанный Полом в#nbsp;«Сделанном…», можно считать чистой поэзией: «В#nbsp;животном мире, если существо ломает ногу, оно погибает, потому что не#nbsp;может охотиться, убежать от#nbsp;опасности, найти воду. Раненный зверь#nbsp;— первая добыча для хищников. Залеченное человеческое бедро говорит о#nbsp;том, что на#nbsp;протяжении длительного времени рядом с#nbsp;этим человеком был кто-то, кто перевязал его рану, отнес в#nbsp;безопасное место, кормил и#nbsp;поил. Кто-то, заботившийся о#nbsp;нем и#nbsp;охранявший его, пока тот не#nbsp;поправится. Сросшаяся бедренная кость#nbsp;— доказательство того, что человек помог своему ближнему, не#nbsp;бросил его, спасая себя. Оказать помощь кому-то в#nbsp;сложный период#nbsp;— это тот поступок, с#nbsp;которого и#nbsp;начинается цивилизация». Трогательное высказывание, к#nbsp;сожалению, не#nbsp;получило иного продолжения вне этого отрывка. Мне стало интересно, каким периодом датируется находка. Не#nbsp;нашла ничего об#nbsp;этом, но#nbsp;в#nbsp;любом случае, первые свидетельства медицинского вмешательства археологами относятся к#nbsp;десяткам-сотням тысяч лет до#nbsp;нашей эры. Причем здесь текст, спросите вы? Притом, что признаки возникновения членораздельной речи появились у#nbsp;первых homo примерно два миллиона лет назад. Уточню, тогда сформировался речевой аппарат. Однако переход к#nbsp;звуковой и#nbsp;привычной речи произошел примерно двести тысяч лет назад. Это слишком абстрактные данные и#nbsp;знак «приблизительно» перед числом с#nbsp;пятью нулями шокирует любого, кто занимается точными науками. Но#nbsp;нам, поэтам, можно многое: например, писать фанфикшн по#nbsp;неандертальцам, проявляющим первые признаки заботы, до#nbsp;того к#nbsp;ней неспособным. Вот вам смешно, а#nbsp;это один из#nbsp;самых частых сюжетов в#nbsp;любовных романах.

И#nbsp;я#nbsp;захотела выдвинуть свою гипотезу о#nbsp;том, какие слова в#nbsp;мире стали первыми. Не#nbsp;сомневаюсь, их#nbsp;было три. Первой, скорее всего, появилась просьба о#nbsp;помощи. Когда человек живет столько, сколько сегодня отведено некапризным породам кошек (около двадцати лет), мир вокруг враждебен, а#nbsp;самым частым и#nbsp;ярким чувством является боль, то#nbsp;он#nbsp;просто обязан придумать что-то, что обозначает опасность. Тот, кто откликался на#nbsp;этот зов, придумал слово, чтобы заверить в#nbsp;готовности помочь. Производными от#nbsp;него, вероятно, стали слова успокаивающие и#nbsp;колыбельные. И#nbsp;наконец, сформировалось такое, которое означало благодарность. Все три о#nbsp;заботе: просьба, обещание проявить и#nbsp;признательность за#nbsp;нее,#nbsp;— три причины, по#nbsp;которым писатели создают литературу. Если не#nbsp;верите мне, почитайте посвящения перед романами и#nbsp;сборниками стихотворений. «Моим родителям, которые не#nbsp;верили, что из#nbsp;моей писанины однажды выйдет толк». «Моим детям, которые стали первыми слушателями этих сказок». «Моей лучшей подруге и#nbsp;любимым книгам, которые не#nbsp;оставили в#nbsp;самые тяжелые дни». Мы#nbsp;всегда говорим своим текстом: «Услышь меня! Мне плохо без твоего внимания!». Или: «Не#nbsp;бойся. Я#nbsp;научу тебя решать эти проблемы». Или: «Я#nbsp;счастлив, что ты#nbsp;так вовремя мне повстречался». Текст#nbsp;— это осознание чувств, но#nbsp;первичны именно они. Это все из-за чувств#nbsp;— они всегда получаются лучше, чем текст.