Радость

Представьте самого невзрачного парня в толпе. Как он, по-вашему, выглядит? Кем работает? Что за имя досталось ему при рождении? А впрочем, не утруждайтесь, ведь есть я, вершина людской заурядности. Не верите? Сейчас докажу. Меня зовут Александр Иванов. Да-да, так же, как и солиста группы «Рондо», и еще половину мужчин в нашей стране. Мне 28 лет. Без малого метр восемьдесят. Среднее телосложение. Русые волосы. Серо-голубые глаза. Работаю в офисе.

Проезжая мимо на эскалаторе, вы вряд ли запомните мое лицо. Вместе с тем, велик шанс того, что решите, будто мы виделись раньше. Дело в том, что я и впрямь неказистый, последний человек в комнате, на которого обратят внимание. Ребенком я мечтал отличаться. Вернее, быть особенным — иметь талант или навык на зависть сверстникам. Но тогда, как и сейчас, я — прирожденный статист, тот самый парень, что неспешно пьет кофе за спиной у главного героя фильма.

К слову, о героях! Классе в пятом я придумал своего собственного. Мой идентичный близнец и в то же время полная противоположность. Он воплощал все, чего не доставало мне. Яркий, харизматичный, громкий — всеобщий любимец и душа компании! Я назвал его Алексом, а чуть позже добавил фамилию Джой, от английского слова, означающего «радость».

Долгие годы Алекс был моим единственным другом. Возвращаясь из школы, я рассказывал ему обо всем, что случилось за день: жаловался на строгость классного руководителя, хвастался пятерками по литературе, делился новостями из жизни класса. Он утешал и ободрял меня, когда дела шли из рук вон плохо, придумывал, как выкрутиться из передряг или помогал смириться с неизбежным… Короче, всегда был рядом, когда я в нем нуждался.

Порой Джой казался мне абсолютно реальным, таким же настоящим, как любой из моих сверстников. Я говорил с ним вслух, разгребая домашнюю работу, смеялся над шутками, что он выдавал в моменты, когда требовалось быть серьезным. Да, мы трещали без умолку часами напролет. Но стоило кому-то войти в комнату, Алекс замолкал, его отчетливый образ тускнел. Джой просто растворялся в безмолвии, притворялся невидимкой до тех пор, пока я вновь не останусь в полном одиночестве.

Однажды я спросил, почему он избегает других, особенно взрослых? Джой не ответил, но лицо его исказилось страхом. Несколько раз я пытался рассказать о нем родителям, но те лишь отмахнулись. Сказали, что пора взрослеть и заканчивать с играми. Вот только я и не питал иллюзий насчет Алекса, понимал, что он, как ни крути, плод моей фантазии. Тогда мне было невдомек, насколько реален Джой…

Все изменилось прошлой осенью, когда в обеденный перерыв я решил перезвонить неизвестному абоненту, трижды набиравшему мой номер. Череда длинных гудков длилась целую вечность. Я почти убедил себя, что на другом конце линии сидел оператор из шумного колл-центра, и прямо сейчас он, так же, как и я, ютится на тесной кухоньке у гудящей микроволновки… Но трубку сняли. Уточнив мои данные, мужчина представился сотрудником реанимации, а после — сообщил о гибели отца.

Новость оказалась столь внезапной, что в глазах у меня резко стемнело, а уши наполнил высокий писк. Раз за разом я уточнял имена: доктора, моего покойного родителя и даже свое собственное, подозревая ошибку. Но медик оставался непреклонным. Продиктовав адрес больницы, он велел крепиться и повесил трубку, оставив меня один на один с надкушенным бутербродом и леденящим ужасом, что парализовал ноги.

— Саш, все в порядке? — нахмурилась коллега и отложила в сторону вилку.

— Нет. Виктора Сергеевича не стало, — неосознанно я повторил слова реаниматолога. — То есть, папа умер.

— Какой кошмар! — Ирина закрыла ладонью рот. — Ты иди, я перехвачу клиентов и с начальством все улажу!

— Спасибо, — вырвалось из онемевшего рта, пока я ковылял к выходу.

Пути в больницу я не помню. Мысли были заняты тревогами иного толка. Мне просто не верилось, что отца действительно больше нет. И уже ничего не исправить…

За месяц до того, как папу увезли на скорой, мы поругались из-за мелочи. Как всегда, разошлись во взглядах на политику, но именно в тот вечер обоим сорвало крыши. Диалог оборвался резко, предельно грубо. «Да шел бы ты на хрен!», — в сердцах крикнул он. «И тебя туда же, баран старый!», — выдавил я и бросил трубку.

Не меньше часа я провел у открытого окна, пуская облака табачного дыма и отвечая на сообщения матери. Она молила перезвонить отцу и попросить прощения. Я лишь усмехался в ответ, чувствуя, как от нарастающей злости пульсирует лицо. В тот вечер никто ничего не исправил, но именно на этой запятой и кончилась наша история.

Оказавшись в больнице, я спустился в морг и вдалеке увидел рыдающую мать. Абсолютная растерянность. За те секунды, что я стоял без движения, клей, которым были смазаны подошвы, окончательно схватился. Я пробовал сделать шаг, но ступни будто вросли в пол. Мне сделалось больно, а еще — ужасно стыдно за собственную слабость. В тот самый момент на плечо легла чья-то ладонь. Повернув чугунную голову, я впервые увидел его. Алекс Джой стоял рядом — грустная улыбка и глаза, полные сочувствия.

Первые секунды нашей встречи походили на сон. Казалось, будто от переизбытка эмоций я потерял сознание и увидел пугающий мираж… И все же, это было наяву. Ведь Джой никуда не делся. Он остался со мной. Был рядом на похоронах, когда закапывали отца. Он же крепко обнимал безутешную мать в самом конце прощания. Не дожидаясь просьбы, Алекс сел за руль и повез нас домой, стоило мне ощутить тошнотворную слабость во всем теле.

Великодушие Джоя не знало границ. Он самоотверженно играл в крестики-нолики с жизнью за нас обоих. Неизменно выигрывал. А когда нет — выходил вничью. Даже работа… моя дурацкая работа упала на его плечи. Алекс каждое утро вставал без будильника и ехал в офис, притворяясь мной. К счастью, никто не замечал подмены, но в один из вечеров мой близнец вернулся с бутылкой дорогого вина.

— Есть разговор, — загоняя штопор в пробку, бросил он.

— Что отмечаем? — искренне любопытствовал я.

— Твое увольнение! — Джой наполнил мой бокал до краев.

— Ты… ты ведь шутишь?!

— Нисколечко! — Алекс засверкал улыбкой. — То место — зловонное болото. Понятия не имею, что ты там забыл. Сегодня я расторг договор. И да, хорошие новости: две недели отрабатывать не придется.

— И на что теперь жить? Боже, зачем ты…

— Не переживай, все схвачено. Я ведь не тратил времени даром. Каждую свободную минутку посвящал рукописи. Вот, гляди, почти закончил! — Алекс вынул из портфеля пачку вручную исписанной бумаги.

Я с любопытством осмотрел листы. Судя по названию глав и отдельным фразам, что бросались в глаза, в руках я держал мистический триллер. Прочесть все за раз не представлялось возможным, но я внимательно пролистал черновик.

— Как тебе?! — сгорал от нетерпения Алекс.

— Неплохо, — пожал плечами я. — Но ты всерьез думаешь, что в наше время можно прокормиться писательством?

— А почему нет? — усмехнулся Джой. — Если я провалюсь с этой затеей, вернемся на такую же скучную работу, как была у тебя до… Возможно, на ту же самую! Не уверен, что за деньги, которые там предлагают, найдется болван, готовый ишачить сутками.

— Надеюсь, у тебя действительно есть план.

— Конечно есть, и он прост: выпускаю книгу, а через месяц-другой неприлично богатею. Что скажешь?

— Ты псих. Или полный глупец. Пока не разобрался окончательно.

Но Джой не был ни тем ни другим. Передо мной стоял чертов гений. И вскоре это стало понятно не только мне. Роман, написанный им в считанные недели, выстрелил, как из пушки. Без какой-либо рекламы, без скандалов и громких имен, он взобрался на вершины рейтингов, стал желанной добычей для издательств. За право эксклюзивной публикации боролись сразу несколько влиятельных редакций, но Алекс решил этот вопрос играючи. Считалочка «эники-беники» помогла ему определиться с агентом. Я с удивлением наблюдал, как Джой подписывает бумаги и пожимает руки солидным мужчинам в галстуках.

В один из вечеров я сидел с бокалом вина, наблюдая Алекса за работой. Он, будто одержимый, исписывал лист за листом, прерываясь только на глоток красного полусладкого. Демоническая улыбка не покидала его лицо.

— Откуда это в тебе? — спросил я, отодвинув бокал в сторону.

— Ты о чем? — Джой на миг оторвался от вороха бумаг.

— Как у тебя получается писать так быстро и… хорошо?

— Не моя заслуга! Ты придумал меня таким, — пожал плечами Алекс.

— Выходит ты… ты не существуешь в реальности?

Джой лишь рассмеялся и продолжил немое повествование. Я рассматривал его сосредоточенное лицо. Мое лицо, которое носил посторонний! Почему же я раньше не задавался вопросами о происхождении Алекса? Как он умудрился так органично встроиться в мое существование, подменив собой всех и всё свете? Ответ был прост. Джой существовал всегда. По крайней мере, столько, сколько я себя помню. Он жил и рос вместе со мной, но происходило это в чертогах моего разума. Теперь Алекс здесь, во плоти, сидит передо мной и кусает губы, заканчивая очередную главу будущей книги.

— Ты же не хочешь сказать, что я сумасшедший? — я спешно поднялся и подошел к рабочему столу.

— Не хочу, но так и есть, — праздно бросил Джой. — Будь другом, назови синоним к слову неожиданно! Всю голову сломал…

— Но ведь с ума сходят иначе! Я абсолютно в себе!

— Если ты в себе, то кто тогда я? — ухмыльнулся Алекс.

— Не знаю, — прошептал я, испытав неподдельный ужас.

— Мне кажется, ты все усложняешь, Саш! У нас такая жизнь впереди! Дебютный роман бьет все рекорды, а скоро будет второй. Мы поймали бога за бороду, весь мир будет у наших ног! — расписывая новую ручку, произносил Джой.

— Но какой в этом смысл, если я — поехавший, а ты и вовсе нереален?

— Кто сказал, что не наоборот? — хмыкнул Алекс. — Прелесть безумия заключается в том, что ты не можешь быть уверенным. Ни в чем и никогда!

— Внезапно, — произнес я.

— Что, прости?

— Ты просил синоним к слову неожиданно, — просипел я и без предупреждения вонзил ножницы в горло Алекса.

Джой дернулся, свалился на пол. Пыхтя и подавляя стон, мой двойник отползал в сторону. Я настиг его со спины. Ударом ноги пресек старания подняться, одним резким движением вынул ножницы. Алекс зажал рану ладонью и с усилием повернул голову. В его взгляде не читалось осуждение. Лишь немой вопрос, что метался догорающим пламенем.

— Вот видишь, теперь мы точно знаем, что ты настоящий. У воображаемых друзей ведь не может идти кровь? — я коснулся указательным пальцем липкого следа на полу. — А значит, я не сумасшедший. Жаль, что только так я сумел убедиться…

Джой закашлялся в попытке сделать вдох. Издав пугающий хрип, он изогнулся и замер в неестественной позе. В остекленевших глазах было пусто. Я отвернулся, не желая наблюдать его угасание. Случившееся не укладывалось в голове. Что скажут люди, знавшие меня обычным, неприметным парнишкой? Должно быть, не поверят в подобное зверство… Но что, если заговорят про тихий омут, в котором водятся черти?!

— Нет-нет-нет. Полная ерунда, а не твист! — раздалось в гнетущей тишине.

Я обернулся в исступлении. Барабаня пальцами по столу, на меня грозно смотрел Алекс. Живой и невредимый. Уголки его рта хаотично дергались. Нога беспрерывно двигалась.

— Что ты сказал? — сухо выдавил я.

— Полное дерьмо, а не поворот! Насколько внезапно, настолько и бессмысленно для сюжета в целом. Давай-ка подумаем еще…