Раскопай могилу мертвого колдуна

— Думаю, это срань какая-то.

Джорджина не удосужилась ответить. Глубоко затянулась сигаретой, зажатой меж тонких пальцев с черными ногтями. Мать всегда говорила, что это руки пианистки, и пророчила Джорджине музыкальную карьеру.

Ну почти. Она писала.

Из распахнутого окна не тянуло свежестью, хотя уже вечерело. Стояла привычная духота, даже ветерка не было, испанский мох свисал с ветвей безжизненными плетьми.

Еще разок затянувшись, Джорджина затушила сигарету в пепельнице и глянула на Энди. Его татуированное атлетичное тело развалилось по диагонали на кровати — Энди умел заполнять собой пространство, неважно, стоял ли он на сцене маленького прокуренного клуба или лежал в постели.

Подперев голову рукой, Энди повторил:

— Срань.

Джорджина взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. Проследила за узором вытатуированной змеи, расположившейся на левом бицепсе и уходящей на спину, чтобы слиться с крестом и надписью на латыни.

— Когда ты так говоришь, — усмехнулась Джорджина, — я начинаю сомневаться, что ты учился в колледже.

— Я его бросил.

В зависимости от ситуации Энди говорил, что бросил колледж или что его выгнали — смотря что в данный момент звучало круче. Или во что было приятнее верить ему самому. Они когда-то и сошлись на этой вере, что могут изменить окружающий мир одним лишь своим желанием.

Или хотя бы видеть его таким, каким он должен быть по их представлению. Джорджина описывала это в книгах, Энди пел.

Небрежно зачесав пятерней волосы, Энди перевернулся на спину, отчего кожаный мешочек на ремешке, висевший на груди, свалился на простыни, напоминая удавку на шее. Энди не снимал его даже во время секса, утверждая, что внутри змеиные косточки и прах его бабушки-колдуньи. Защитный амулет, который сделал ему брат.

Иногда Джорджине казалось, что в Новом Орлеане у всех куча родственников и пара знакомых колдунов. У всех, кроме нее.

— Уверен, если спрошу, о чем ты задумалась, то ответишь, что о главе.

Джорджина усмехнулась и потянулась, разминая спину:

— Один мой бывший в такие моменты всегда считал, что я думаю о его заднице.

Так и лежа на спине, Энди сложил руку пистолетом и, прищурив один глаз, «выстрелил» в Джорджину:

— Вот тебе, за то, что рассказываешь мне о каких-то бывших мужиках.

Поднявшись, Джорджина отбросила за спину длинные и пышные темные волосы, которые спускались до талии и которыми она втайне (или не слишком) гордилась, и начала одеваться, натягивая черное кружевное белье.

— Так о чем ты? — спросила она. — Что за срань?

— Рассказы Люка.

— Это я поняла. Но о чем именно?

— Об очередной колдунской срани.

Надев джинсовые шорты, Джорджина потянулась за футболкой:

— Это же Люк, ему нравится мистическая чертовщина. Чем он увлекся на этот раз?

— Не знаю. Утверждает, нашел книгу с древними заклинаниями.

Говорил Энди с нарочитой небрежностью, но на самом деле переживал за брата, Джорджина не сомневалась. Они были близнецами, но внешне сильно отличались друг от друга: Люк худой, светловолосый, в разнообразных футболках и неизменных джинсах. Энди выше, атлетичнее, сплошь покрытый татуировками, с выкрашенными в черный волосами, в темной же одежде.

Энди учился в колледже искусству, бросил, вернулся в родной дом и полностью посвятил себе музыке с плачущими гитарами и жесткими рифами. Люк никогда не поступал в колледж, на стипендию его не хватило, а денег в семье было немного. Он работал в кофейне и знал тысяча и одну загадочную историю о Новом Орлеане.

Люк был хорошим малым, но увлекался всевозможной колдовской дичью. То он с упоением рассказывал о печатях демонов, то занимался каббалой. Хотя истинной и главной его любовью оставалось местное луизианское вуду.

Энди утверждал, что ни во что такое не верит, но мешочек гри-гри носил не снимая.

— Где Люк нашел книгу? — спросила Джорджина.

— На барахолке. В одном из этих магазинов на улице Декатур.

— Где торгуют вещами мертвых людей?

— Ага. Люк утверждает, что книга лежала в коробке с костюмами, которые больше всего походили на похоронные. Он заплатил за нее двадцать баксов.

Майка Джорджины представляла собой черную ткань, художественно подранную на животе и спине. Разрезы скрепляли булавки, а с одного плеча лямка сползала, обнажая ключицу с тонкой вязью татуировки-веточки. Натягивая на запястья многочисленные браслеты, а на пальцы кольца, Джорджина заметила:

— Твой брат вечно находит либо колдовские книги, либо колдунов. Но это же Новый Орлеан! Половина из этого правда. Так что не так-то в этот раз?

Пожав плечами, Энди тоже поднялся, но не одевался. В конце концов, это его дом, и ему никуда торопиться не нужно.

— Не знаю, — признал Энди. — Люк верит, это что-то дельное.

— Люк верит, что я могу словами менять мир. Так что он тот еще наивный парень. Дай ему поиграться с очередной колдовской игрушкой.

— Срань, — вздохнул Энди.

Джорджина находила очень милым, что Энди никогда не употреблял матных слов, заменяя их другими вариантами. Это вдолбила в них мать, ревностная католичка, которая запрещала сыновьям общаться с бабкой-колдуньей, никогда не говорила о муже, который предпочел бросить их, а не выпивку. Зато едва дети стали взрослыми, заявила, что о них позаботится бог — и укатила то ли в отдаленный монастырь, то ли в миссию куда-то в Африку, чтобы учить Библии «необразованных местных».

— Позвонишь? — спросил Энди.

Улыбнувшись, Джорджина поцеловала его в губы и вывернулась из объятий, зная, что иначе останется у Энди, а главы сами себя не напишут.

— Звони! — бросил Энди напоследок, помахав ей от входной двери.

Одеться он так и не потрудился.

Энди позвонил сам на следующий день.

Неожиданно, потому что он редко это делал. Да и в принципе Джорджина предпочитала общаться с людьми через мессенджеры, а телефон почти всегда валялся на беззвучном режиме.

Она сидела за столом в маленькой комнатушке, которую искренне находила уютной. Просторная гостиная для отдыха, но этот кабинет — для работы. Когда Джорджина увидела квартирку, сразу подумала о таком разделении и влюбилась в покрытые старыми неровными обоями стены.

Первым делом она сняла деревянное распятье, вторым купила кондиционер. От первого остался светлый след на обоях, второй исправно гонял воздух, позволяя дышать полной грудью.

Ноутбук мерцал вордовским листом, где Джорджина заканчивала рассказ с безбожно затянутым дедлайном.

Тогда и позвонил Энди. Молчаливый экран беззвучного режима высветил его имя, и Джорджина нахмурилась: обычно Энди кидал сообщения и предпочитал не звонить.

— Люк не ночевал дома.

С тех пор как их мать укатила по богоугодным делам, а Энди бросил колледж, они с Люком жили вместе в родном доме, но последний приходил только поспать, пропадая то на работе в кафе, то с друзьями.

— И что? — с недоумением спросила Джорджина. Сегодня была суббота, почему не погулять.

— Его телефон не отвечает. Ты ничего не знаешь?

Прикрыв глаза, Джорджина потерла переносицу пальцами. Иногда Энди слишком ответственно относился к своей роли брата.

— Энди, он не маленький и может о себе позаботиться. Точно не обязан перед тобой отчитываться. И нет, я не в курсе.

— Он всегда предупреждает, если не приходит.

Голос Энди звучал упрямо, и Джорджина вспомнила, что у братьев пунктик на этом. Отец ушел в один прекрасный день примерно так же. Даже не все вещи собрал. А позвонил спустя неделю и пьяным голосом сообщил, что не вернется. Поэтому и Энди, и Люк всегда предупреждали друг друга, если не ночевали дома.

— Так. Куда он собирался вчера? Где он может быть?

— Возился со своей книгой.

— То есть пошел в клуб?

— Поспрашиваю там.

— Подожди, поедем вместе.

Проветриться не помешает, к тому же Джорджина и сама начинала немного беспокоиться. Люк был хорошим парнем, но среди его талантов значилось умение влипать в неприятности. Он однажды выменял у какого-то парня хвост гремучки, который оказался реликвией вуду-группы из Батон-Руж. Эти придурки потом гонялись за Люком по Новому Орлеану, а он паниковал и прятался по друзьям, пока не понял, что им всего-то нужен чертов змеиный хвост.

Клуб располагался ближе к заливу, так что у темной двери пахло солоновато и болотисто, но порывы ветра приносили специевый аромат с кухонь местных кафе. В самом «Абсентовом безумии» не готовили, продавали только алкоголь и сэндвичи, разогретые в микроволновке.

Стены покрывали размашистые граффити, а место рядом с баром было выкрашено в белый и отведено под автографы посетителей: кто-то оставлял стихи, другие — риторические вопросы, а некоторые умудрялись устроить целый чат. Маркеры лежали тут же, но Джорджина никогда сама не писала.

Барная стойка была небольшой, в глаза бросался металлический знак над ней «Никакого джаза!». У Ронни наболело.

По вечерам тут выступали неформальные группа типа той, в которой играл Энди. Почти каждый день тусовалась молодежь, которой больше некуда пойти — или они находили это место приятным убежищем.

Сюда же привела Джорджину Моника, когда она только приехала в Новый Орлеан. С собой у Джорджины имелся потертый матерчатый рюкзак, в который вмещались самые нужные вещи, и она даже не думала, что задержится в этом городе надолго.

С Моникой Джорджина познакомилась через интернет, так что видела ее впервые в жизни. А та встречалась с барабанщиком группы Энди — так Джорджина и оказалась в «Абсентовом безумии». День знакомства с Энди совпал с днем, когда она решила остаться в Новом Орлеане, хотя одно не было связано с другим. Они и встречаться-то начали гораздо позже.

В тот день Джорджина встретила и Люка. Он одним из первых разговорил ее, широко улыбаясь и не смущаясь ничего на свете. Люк с одинаковым энтузиазмом обсуждал как последний прочитанный роман Нила Геймана, так и использование спермы на ритуалах. Неважно, что сам он этих ритуалов в глаза не видел, и о них вообще рассказал «старик Джо с болот», у которого в хижине сотня крестов свисала с потолка.

В компании Люка Джорджина впервые почувствовала себя уютно в Новом Орлеане. И хотя потом они общались не так часто, первое впечатление того вечера она помнила хорошо.

В клубе в разгар дня было пустовато, а бородатый татуированный Ронни за барной стойкой сказал, что вчера тут стоял не он, а его помощница. Парочка завсегдатаев пришли чуть позже: Зак зарабатывал на жизнь как медиум и его младший брат был лучшим другом Люка, но они ничего не знали.

— Его вчера не было, — нахмурился Джейден. Даже в сумраке клуба было видно, что сегодня его волосы выкрашены в оттенки кислотно красного. — Он сказал, что будет занят каким-то важным делом.

— Со своей книгой, видимо, — нахмурился Энди.

— Он вроде как хотел попросить чьего-то совета… ну, кого-то, кто разбирается больше, чем мы.

— Старика Джо?

— Точно нет. Про него Люк бы сказал. Скорее, одного из Тех Типов.

Те, кто собирался в «Абсентовом безумии», были милым хаосом, который кружился в одном ему понятном ритме. Но Те Типы… так здесь называли колдунов, которые не чурались не только белой магии, но и древних темных знаний. По крайней мере, так они о себе говорили. И уверяли, что могут даже дьявола на перекрестке вызвать.

Энди фыркал, что в Новом Орлеане все такое могут. А вот Люк верил, что некоторые из этих людей не шарлатаны, продающие туристам однодолларовые сувениры с землей из могилы мадам Лаво, а правда знающие люди.

— И к кому он пошел? — напряженно спросил Энди. — Таких придурков тьма! И не все они надежны.

От одного из них Люк, похоже, не вернулся.

Джейден виновато развел руками:

— Я не знаю! Не думал, что это выльется во что-то серьезное.

Клуб наполнялся людьми, Джейден пошел выспрашивать о Люке, но никто ничего не знал. Энди начинал нервничать, потирая шею с вытатуированным крестом.

Тогда-то ему и пришлю сообщение от Люка. Лаконичное, заставившее Энди тут же перезвонить и наткнуться на гудки.

— Вот засранец!

— Вероятно, он не может позвонить, предположила Джорджина. — Что в сообщении?

Энди показал экран: «Напиши историю».

— Что за чертовщина? Понятия не имею, о чем он.

— Я понимаю, — сказала Джорджина. — Это послание мне.

Когда-то давно они говорили об этом с Люком в этом же пропахшем пивом клубе, среди разодетых в черное людей с подведенными глазами. В своей старой футболке с логотипом Металлики и с короткой стрижкой натурально светлых волос Люк выглядел очень обычным.

Но в его ухе болталась единственная сережка в виде выточенного из кости креста, а его глаза буквально загорались, когда он говорил о колдовстве, о тайнах и о том, как творчество его брата или Джорджины может влиять на мир.

— Менять его!

— Ну да, — фыркнула тогда Джорджина. — Мое творчество может что угодно, но только не менять этот сраный мир.

— Эй, не надо недооценивать! Просто ты не знаешь, на что и когда — и кого! — вдохновили твои истории. Думай не о том, что этот мир или читатели должны тебе, а о том, что ты хочешь дать им. Ты проводник, Джорджина.

— А ты пьян, Люк.

Он рассмеялся и салютовал ей бокалом с пивом:

— Может быть! Попробуй отключиться от суеты. Послушай мир… и напиши историю.

Он тогда кивнул в сторону стены, на которой оставляли послания, но Джорджине не хотелось играть в эту игру. Несколько раз за вечер Люк повторил «напиши историю», а потом уснул за столом, поэтому Джорджине пришлось искать Энди — так они по-настоящему и познакомились.

Напиши историю.

В Новом Орлеане работали разные вещи, это Джорджина хорошо усвоила. И половина из них не поддавалась логике. Если сейчас отбросить ее означало помочь отыскать Люка, то она это сделает.

Джорджина подошла к стене и взяла в руки маркер. Бегло пробежалась глазами по надписям с номером телефона какого-то Робби и рецептом супа гамбо с курицей. Нашла чистое место и сосредоточилась. Вдохнула и выдохнула, отвлекаясь от фоновой музыки клуба и окриков Ронни какому-то парню, успевшему накидаться. Не обращая внимания на Энди, мявшегося за спиной. Джорджина сжала маркер и позволила тексту литься сквозь нее, воплощаясь в пришедших из ниоткуда фразах и словах.

Истории приходили к ней с детства.

Джорджина выросла на родительской ферме в Миссури, и у нее было пять младших братьев и сестер, трое старших. Пока взрослые братья помогали отцу с коровами, а сестра матери с домом, Джорджина следила за младшими, и это всегда было непростым делом с учетом их разных характеров.

Но все любили истории, и Джорджина рассказывала. Она много читала, но никогда не пересказывала книги, ей было интереснее создавать собственное. Когда времени читать не было или отец долго не покупал новые книги, Джорджина смотрела аннотации в каталогах и представляла по ним собственные истории.

Некоторые являлись цельными, другие приходили обрывками, но каждую Джорджина бережно приветствовала, стряхивала пыль, причесывала, умывала и учила говорить. Она быстро усвоила это с младшими братьями и сестрами. Она умела делать так с историями.

Мать в прошлом была пианисткой, пока не влюбилась в отца и не уехала с ним на ферму. Поэтому она мечтала, что Джорджина пойдет по ее стопам. Ведь музыка — это изысканно и благородно! Не то что бумагомарательство. Оно не прокормит, не согреет, не купит новый дом.

— Зато оно приносит удовольствие, — возражала Джорджина.

На колледж денег не было, поэтому после школы Джорджина уехала куда глаза глядят с накопленными с работы на автостоянке деньгами. Она жила то там, то здесь, перебивалась случайным заработком и даже продала роман в издательство. Он не стал бестселлером, но получил своих почитателей, отвоевал себе крепкое место среди других книг, и издательство ждал новую работу.

Джорджина жила небогато, но ей хватало. И она занималась любимым делом. Но ее вечно тянуло куда-то дальше, поэтому она с радостью бросила всё и снова отправилась в дорогу… тогда интернет знакомая Моника и позвала ее в Новый Орлеан.

Странный, слегка нелепый, пахнущий болотами и специями, шелестящий перестуком костей, с привкусом крови жертвенных куриц на ритуалах вуду — такой же неудобный для остального мира, как сама Джорджина.

— Ого.

Она тряхнула головой, отвлекаясь от мыслей, и посмотрела на фразу, которую написала на стене. К ней не пришла история, но пришел образ, яркий и четкий, словно сам Люк стоял за спиной и нашептывал.

«Раскопай могилу мертвого колдуна».

— Ого, — повторил Энди и нахмурился.

Закрыв маркер, Джорджина в отчаянии всплеснула руками:

— Ерунда какая-то! Наверное, не стоило вестись на эту колдовскую дичь Люка.

— Нет, подожди, я знаю, о чем это.

Энди хмурился, и Джорджине очень не понравился его взгляд.

— До книги Люк носился с безумной идеей, — негромко пояснил Энди. — Ему рассказали о старом негритянском кладбище недалеко от города, будто там есть нетронутая могила настоящего вуду-колдуна. И его похоронили с какими-то его реликвиями. Люк очень интересовался.

— Хочешь сказать, нам надо раскопать старый труп? Потому что я написала об этом на стене? Ни за что! Расхищать могилы я не буду.

Решительно положив маркер, Джорджина развернулась, взметнув свои длинные темные волосы. Она почти ожидала, что Энди перехватит ее руку, как в каких-нибудь слащавых мелодрамах, которые обожала смотреть старшая сестра.

Но Энди никогда не касался людей без их разрешения. Поэтому просто сказала:

— Подожди!

Его голос звучал как мольба. А еще именно в него сначала влюбилась Джорджина, в этот хрипловатый голос с тягучим южным говором, который пел в микрофон или шептал ночами непристойности, проглатывая последние согласные в словах.

— Подожди, — спокойнее попросил Энди. — Я всё равно это сделаю. Но я бы хотел, чтобы ты пошла со мной. Очень хотел.

— Выкапывать труп?

Энди молчал. Джорджина закатила глаза. Что ж, если остаешься в Новом Орлеане, то рано или поздно этим и заканчиваешь: либо призывая дьявола на перекрестке, либо раскапывая труп колдуна.

— Как романтично!

Облокотившись на могильный камень, Джорджина смотрела на разрытую могилу.

— С козырей пошел, — не унималась она. — Позвал меня на кладбище.

Энди мрачно посмотрел на нее и утер пот со лба, размазывая по нему грязь. Хотя так-то он весь уже был порядком перепачканным в земле из могилы, которую разрыл.

Для этого пришлось поехать за город на старенькой машине Энди, которая подпрыгивала на каждом ухабе. А становилось их больше и больше по мере удаления от Нового Орлеана. Отчетливее пахло болотами, потом по сторонам замелькали деревья.

Наконец, они отыскали место по настоящей бумажной карте. Телефоны тут ловили, но у Энди не было координат, только небрежно поставленный Люком крестик на карте. Он охватывал довольно большую территорию, так что пришлось попетлять по ухабистым дорогам, где асфальта, конечно же, никогда не было.

Но кладбище все-таки нашли. Могилы оказались заросшими, большинство пряталось в тени деревьев. Но совсем заброшенным кладбище не было, на нескольких могилах лежали цветы, перья и милые безделушки, а на самих камнях висели яркие нити бус Марди-гра.

Нужная могила оказалась заросшей травой, но на камне красовались многочисленные значки тройного икса, обозначавшие место захоронения колдуна.

Она оказалась единственной такой на кладбище, так что с другой не спутаешь.

— Ты правда веришь, что раскопаешь и поймешь, куда исчез твой брат? — скептически спросила Джорджина.

— Да.

И Энди взялся за дело. Где-то на середине он стянул с себя футболку, оставшись в одних черных джинсах. Лопатой он работал бодро, как будто каждый день занимался раскапыванием могил. К концу заметно устал, так что Джорджина даже придержала свои едкие комментарии.

Уже начинало темнеть, когда лопата стукнулась о что-то твердое. Замерев, Энди поднял голову и глянул на Джорджину. Она кивнула.

На то, чтобы расчистить гроб от земли, ушло не так много времени. Не церемонясь, Энди подцепил лопатой крышку.

Труп явно пролежал в земле не один десяток лет. Или сколько нужно, чтобы остались только кости, кое-где покрытые истлевшей плотью? Джорджина искала когда-то для книги, но успела позабыть. Да и глядя в нутро самой настоящей могилы, из памяти выветривались незначительные детали, прочитанные перед ноутбуком.

Скелет лежал, вытянув руки, плоть свисала с костей, как лоскуты испанского мха на ветвях дубов. Солнце освещало верхушки деревьев, но в могилу уже не проникало, так что кости белели внутри зубами улыбающейся бездны.

— Меня сейчас стошнит, — сообщила Джорджина.

Хотелось отвернуться, в горле застрял неприятный комок. Хотелось смотреть, не отрываясь, потому что Джорджина чувствовала себя археологом, которые впервые вскрыли гробницу древнего фараона, чтобы узнать его тайны и забрать сокровища.

Человек в гробу никогда не был фараоном. При жизни он был темнокожим колдуном. Но вот сокровища должны были быть. Джорджина думала о каком-нибудь магическом амулете, а ее более практичная часть предполагала книгу, родовой гримуар вуду, который некому было передать.

Всё оказалось прозаичнее.

Подцепив бумагу в грудной клетке, Энди вытащил ее и развернул. Обычный листок в клетку с неровным краем.

— Здесь побывали Лебланы.

Он показал листок Джорджине: на нем красовался начерченный шариковой ручкой крест в круге со стилизованным изображением цветка.

— Они раскопали могилу и оставили свой знак, — пояснил Энди. — Своеобразная насмешка любому, кто придет позже, типа нас. Вы не успели.

Прикрыв гроб крышкой, Энди выбрался из могилы и начал очень бодро ее закапывать. Бумажку он вернул на место.

— Подожди, — не поняла Джорджина. — И что теперь?

— Поедем к Лебланам, конечно. Тут минут десять-пятнадцать.

— Потому что ты нашел их знак?

— Потому что Люк указал на тебя, а ты через могилу на Лебланов. Люк у них.

— Если так, почему я написала фразу про колдуна, а не просто «Лебланы»?

— Не думаю, что это так работает, Джорджи. Ты приняла тот образ, который могла принять. Ты не знала Лебланов, поэтому не могла о них упоминать.

— Люк мог написать. Просто написать, что он у Лебланов, и ему нужна твоя помощь.

Достав телефон из кармана, Энди разблокировал его и кинул Джорджине. Следующие минуты, пока он закапывал могилу, Джорджина пыталась найти сообщение. Его не было.

— Ты удалил?

— Ничего не удалял.

— Тогда где оно?

— Возможно, сообщения и не было.

— Ерунда! — с раздражением ответила Джорджина. — Ты его видел, я его видела. Люк прислал сообщение!

— Нам могло казаться, что мы его видим.

Впервые за последние месяцы Джорджина начала ощущать себя чужой. Она знала, как называются разные части коровьей туши, как успокоить младших братьев и сестер и как приготовить кашу в большом котле на всех. Но ее жизнь в Миссури представлялась не в другом штате, а в другой вселенной. В Луизиане действовали другие правила и законы.

Они включали в себя магические ритуалы, письма от мертвых и общение с лоа. Это представлялось естественным, никто даже не удивлялся. Раскопав могилу мертвого колдуна, Энди не выглядел как человек, которого ужасали кости и послания. Или исчезающие сообщения на телефоне.

— Ты же знаешь, наша бабушка была колдуньей, — сказал Энди, кидая очередной ком земли. — Она всегда говорила, что у нас есть собственные родовые духи-защитники. Я ей не верил, а Люк слушал раскрыв рот. Он не сомневался, что в сложный момент духи ему помогут. Даже заявлял, что пошлет их ко мне, если ему понадобится помощью.

— То есть ты всерьез считаешь, это духи прислали сообщение и сделали всё, чтобы ты нашел эту бумажку? Могли сразу сообщение прислать.

— Они общаются как могут. Ты ведь тоже пишешь всю историю, а не переходишь сразу к концовке. Жили долго и счастливо? Важен путь, как герои к этому пришли. Даже когда знаешь, чем закончится история, ты хочешь прочитать ее всю. Целиком.

Когда могила наконец-то пришла в более-менее первоначальный вид, Энди натянул футболку, и они с Джорджиной вернулись к машине. Энди вывел ее на шоссе, потом сверился с телефоном и уверенно поехал вперед.

— Ты знаком с Лебланами? — спросила Джорджина.

— Немного. В свое время я и Люк бывали у них пару раз. Вместе с бабушкой. Но очень давно.

— Кто это вообще такие? Тоже колдуны?

— Да, старое семейство. Они тесно связаны с местным вуду, но про них ходят мрачные слухи. Они бокоры и практикуют темную магию.

— Поднимают зомби?

— Ага, используют тетродотоксин, заклинания на смерть и прочие милые штуки. Не всегда, конечно, чаще они довольно приятные люди. Но не брезгуют темной стороной магии.

Остаток дороги Джорджина молчала. Если Люк попал к таким людям, понятно, почему даже молчавшие до этого духи решились вмешаться в дело.

Дом Лебланов представлял собой приземистое двухэтажное строение в стороне от других, но рядом с дорогой. Видимо, чтобы клиентам было удобнее подъезжать. Остановив машину, Энди заглушил мотор и решительно вышел, щурясь от яркого солнца. Учитывая, что он хоть и надел футболку, но до сих пор с ног до головы был перемазан в кладбищенской земле, выглядел Энди грозно.

По двору бродило несколько упитанных куриц. На крыльце стояло кресло, в котором развалился темнокожий мужчина средних лет. Он сразу приковывал к себе внимание: в старомодном черном костюме, который походил на похоронный, и в потертой шляпе-цилиндре. Мужчина дымил сигарой, равнодушно рассматривая приехавших, и походил на ожившего Барона Самеди. Скорее всего, на то и был расчет, чтобы впечатлить приехавших клиентов.

Ни Энди, ни Джорджина клиентами не были. И не особо впечатлились.

— Пьер Леблан.

— Энди! А ты подрос с нашей последней встречи. Кто твоя очаровательная спутница?

— Где мой брат?

Леблан горестно вздохнул и выдул густой сигарный дым.

— Что за манеры у нынешней молодежи…

— А что за манеры у стариков вроде тебя? Я знаю, мой брат здесь.

— Люк пришел по своей воле.

За спинами громко кудахтнула курица, а Пьер Леблан смотрел внимательно и холодно. От его взгляда Джорджине стало не по себе, но Энди даже не дрогнул. Он сдвинул брови и возвышался над Лебланом, ничуть не боясь. Вокруг него на белом дереве крыльца валялась грязь.

— Он хотел узнать о книге, — Энди не спрашивал, он утверждал. — Так отчаянно, что даже пришел к вам.

— Это так. Но я не злодей, Энди. Ты упускаешь важную деталь.

Леблан сделал драматическую паузу, а потом выдохнул дым и слова:

— Это наша родовая книга. Один из гримуаров Лебланов.

— В смысле?

— Моя бабка была женщиной красивой и любвеобильной. Вот один ее любовник и стянул нашу семейную книгу о магии. Проклятие на него, конечно же, наслали, но гримуар к нам не вернулся. Через несколько поколений или хозяев он оказался в маленьком магазинчике подержанных вещей в куче тряпья.

— Люк не говорил об этом.

— Люк не знал. А когда догадался, пришел к нам. Мальчик всего лишь хотел вернуть книгу.

Что было вполне в его характере. Его привлекали тайны, а не вещи. Истории. И в этом Джорджина хорошо его понимала.

Иногда истории приходят легко. Порой они требуют плату. Или содержат дополнительные условия.

— Люк спит в гостиной, — сказал Леблан. — Нам потребовался ритуал, чтобы порвать ту легкую связь, что возникла у него с гримуаром и спокойно его забрать, а Люку это не навредило.

— Почему он не позвонил?

— Ну, — Леблан улыбнулся, — потому что я дал ему сонной травы в чае.

— Ублюдок!

Энди дернулся, и Джорджина торопливо коснулась его плеча. Оттого что он набросится на Леблана, лучше никому не станет. Тот усмехнулся:

— Для ритуала не требовался сон, но мне было интересно посмотреть, сможешь ли ты отыскать брата. Мне стало… любопытно.

— Ты усыпил его только ради любопытства?

— И даже продержал во сне чуть дольше. Когда доживешь до моих лет и увидишь то, что видел я, поймешь, как ценится обычное любопытство.

— Да мне плевать. Я забираю брата.

Оставив сигару на пепельнице, примостившейся на перилах крыльца, Леблан поднялся на ноги необыкновенно изящным движением. Кивком головы он указал на грязь на полу.

— Уж конечно, заберешь и уйдешь. От тебя разит кладбищем, и ты пачкаешь мое крыльцо.

На пути в Новый Орлеан Люк еще казался сонным, но с каждой милей дороги всё больше и больше просыпался.

Он ерзал на переднем сиденьи, то и дело поворачивался к Джорджине, выспрашивая подробности их маленького приключения. Энди хмуро вел машину.

— Поверить не могу, — проворчал он. — Ты пошел к Лебланам и даже не предупредил!

— Хэй, я же просто хотел отдать их книгу! Не думал, что задержусь.

Пьер Леблан не наврал. Им требовался небольшой ритуал, чтобы без последствий забрать гримуар, который уже хранился некоторое время у Люка. Без последствий для него. Но Леблан усыпил его. А дальше Люк ничего не знал и очнулся уже в гостиной Лебланов, увидев Энди и Джорджину.

— Даже обидно, что я всё проспал, — вздохнул он.

Солнце двигалось к горизонту, окрашивая в золото лица обоих братьев, и в этот момент Джорджина отчетливо видела, что они действительно близнецы. Не идентичные, но удивительно похожие. Особенно когда Люк замирал, как более спокойный Энди.

Светлые волосы Люка растрепались, на щеке отпечаталась вмятина от подушки, но в глазах горел энтузиазм. Он то и дело поправлял кожаные ремешки браслетов на руке, а серая футболка приобрела странный оттенок в заходящем солнце.

— Это была не моя история, — заявил Люк. — Я тут всего лишь второстепенный герой.

Он повернулся на сидении и бесцеремонно ткнул пальцем в Энди, хотя смотрел на Джорджину:

— Он тут парень главной героини и двигатель сюжета, а главный герой у нас ты.

— Я? — опешила Джорджина. — Это еще почему?

— Это твоя история. Она пришла к тебе. Как те слова, которые ты записала на стене клуба. Поэтому и духи избрали такие странные и витиеватые способы донести, где я. Потому что ты бы так хотела. Это твоя история. Ты ее чувствуешь?

— Ты еще не проснулся.

Фыркнув, Люк отвернулся и, коротко зевнув, начал выспрашивать у Энди, как он раскапывал могилу, одновременно пытаясь набрать сообщение Джейдену.

Джорджина отвернулась в окно, рассматривая высокие деревья за дорогой. Подняла руку и повела в солнечном свете длинными пальцами. Не пианистка, но кое-кто получше. Потому что ей правда нравилась эта история, она хотела бы ее написать.

Чувствовала ли она ее? О да, улыбнулась Джорджина. На кончиках пальцев.