Также читайте интервью Нади Совы и слушайте рассказ «Я так слышу»
Звуки, то, из чего собирается наш мир. Утром это звук шкрябающей по асфальту лопаты — верный признак, что зима уже на пороге и готова обосноваться тут на ближайшие несколько месяцев. Летом это звук газонокосилки, бесконечная борьба с колосящейся травой. К этому звуку примешивается еще запах, густой, обволакивающий, смешивающийся с ароматами краски, нагретой резины и земли.
Звуки собираются вокруг нас, делают реальность вещественной и объемной. Объемно стучит по батарее сосед, недовольный треками, звучащими через два этажа выше. А под ним проверяет на прочность перекрытия оставленный без присмотра ребенок. Он не сходит с ума от скуки, уже давно смирился, что предоставлен самому себе. Он слушает, как громко стучат пятки по паркету, приглушенно по ковру, и совсем-совсем тихо по дивану. Пятки не оставляют вмятин, мать не обратит внимания, что кто-то проверял нервы соседей. Зато мать заметит следы от упавших ножей. Один такой отколол кусок кафеля. Сначала казалось, что это незаметный след, но мать сразу обратила внимание. И тогда все соседи слышали, как в этой семье воспитывают ребенка.
Где-то через пару квартир в сторону воет собака. Ей тоже скучно, хозяин оставляет ее на весь день одну, а сам уходит на работу. Собаке хочется общения, а приходится довольствоваться только холодной куцей лежанкой и двумя выходными, когда можно лежать возле своего человека. Хозяин любит свою собаку, но график на работе не дает возможность что-то изменить. Да и особо не хочется менять устоявшуюся зону комфорта. Собака потерпит.
Ночью звуки становятся громче. Отчетливее слышатся открывающиеся у подъезда двери, голоса на лавочке под окном, споры соседей до самого рассвета. Слышно, как дышит дом. Он катает по своим трубам воздух, шумит водой в батареях, щелкает форточками в подъезде. Дом впитывает голоса людей и повторяет их, когда все уезжают. Дом впитывает запахи и больше никуда их не отдает. Запахи становятся его сутью. Дом слушает, что происходит в его районе, подстраивается под свой район и живет, как часть какого-то огромного организма, где каждый дом звучит по-своему.
Дом становится стражем чужих чувств и тайн, прячем за своими стенами слезы и смех, но позволяет выносить их, если захочется.
Дом живой.
И этот дом я.
Звуки собираются вокруг нас, делают реальность вещественной и объемной. Объемно стучит по батарее сосед, недовольный треками, звучащими через два этажа выше. А под ним проверяет на прочность перекрытия оставленный без присмотра ребенок. Он не сходит с ума от скуки, уже давно смирился, что предоставлен самому себе. Он слушает, как громко стучат пятки по паркету, приглушенно по ковру, и совсем-совсем тихо по дивану. Пятки не оставляют вмятин, мать не обратит внимания, что кто-то проверял нервы соседей. Зато мать заметит следы от упавших ножей. Один такой отколол кусок кафеля. Сначала казалось, что это незаметный след, но мать сразу обратила внимание. И тогда все соседи слышали, как в этой семье воспитывают ребенка.
Где-то через пару квартир в сторону воет собака. Ей тоже скучно, хозяин оставляет ее на весь день одну, а сам уходит на работу. Собаке хочется общения, а приходится довольствоваться только холодной куцей лежанкой и двумя выходными, когда можно лежать возле своего человека. Хозяин любит свою собаку, но график на работе не дает возможность что-то изменить. Да и особо не хочется менять устоявшуюся зону комфорта. Собака потерпит.
Ночью звуки становятся громче. Отчетливее слышатся открывающиеся у подъезда двери, голоса на лавочке под окном, споры соседей до самого рассвета. Слышно, как дышит дом. Он катает по своим трубам воздух, шумит водой в батареях, щелкает форточками в подъезде. Дом впитывает голоса людей и повторяет их, когда все уезжают. Дом впитывает запахи и больше никуда их не отдает. Запахи становятся его сутью. Дом слушает, что происходит в его районе, подстраивается под свой район и живет, как часть какого-то огромного организма, где каждый дом звучит по-своему.
Дом становится стражем чужих чувств и тайн, прячем за своими стенами слезы и смех, но позволяет выносить их, если захочется.
Дом живой.
И этот дом я.
