Дарья Бобылева: «Я вижу хоррор и пугающим, и смешным одновременно».

Писательница Дарья Бобылева на встрече Книжного клуба Издательских сервисов ЛитРес рассказала, как работала над романом «Вьюрки». Книга сталкивает читателей с необъяснимыми и жуткими событиями. Жители дачного поселка обнаруживают, что отрезаны от внешнего мира. Соседи выходят в лес и пропадают, люди меняются телами с животными, в реке завелись русалки, и кто-то открывает охоту на оставшихся в живых. Мы поговорили с Дарьей о том, как работать с фольклором и вплетать его в современный контекст. А также попытались понять, как держать читателя в напряжении.

Роман «Вьюрки» вошел в лонг-лист премий «Большая книга», «Ясная Поляна», «Интерпресскон» и получил премии «Новые горизонты» и «Мастера ужасов».

1. Любой канон в чистом виде становится мне скучноват. Интереснее заниматься смешиванием красок: традиций психологической прозы с мистикой; приемов психологической прозы с готикой; современного мейнстрима с хоррором и так далее. Сложно назвать мои книги чистым хоррором, потому что цели напугать читателей я никогда не преследовала. Это, скорее, побочный эффект.

2. Отечественный ужас по большей части строится на абсурде. Кстати, квинтэссенция отечественного кошмара, на мой взгляд, — это Недотыкомка из «Мелкого беса» Федора Сологуба. Такой полумистический зверек, который хихикает, вьется вокруг главного героя. И вроде ничего в нем страшного нет, он даже нелепый, само его название — смешное. Но Недотыкомка все преследует и преследует человека, от нее нельзя никак отделаться. В итоге она сводит с ума, и сама является символом безумия. Я тоже вижу хоррор и пугающим, и смешным одновременно. Во «Вьюрках» много забавных моментов. Мои знакомые берут роман с собой на дачу. Они рассказывают, что сначала поржут над историей, потом им станет не по себе, а потом они боятся ночью в туалет выйти. Туалет в саду, до него еще надо дойти, а вокруг темно и страшно. И вдруг Кожебаткин (герой романа «Вьюрки») голый в кустах сидит. Он, конечно, забавный старик, бегающий по садовому товариществу и ведущий себя, как мышь. Это смешно. Но то, что он творит, то как он кидается из прорытых их нор на людей, и то, что в итоге с ним происходит, — это страшно. Каждый человек боится чего-то своего. Предусмотреть страхи всех или найти какой-то универсальный страх невозможно. Главное, создать убедительных персонажей, прописать сюжет, композицию. А еще невозможно представить хоррор без атмосферы. Именно она дает эффект погружения. Если читатель ушел с головой в повествование, то его можно брать тепленьким.

3. Для создания напряжения я часто использую прием ретардации (задержка развития действия включением в текст внефабульных элементов: лирические отступления, описания и т. д.). Я даю информацию дозировано, и постоянно отвлекаю внимание: новыми событиями, разрывами в повествовании, переключением на других героев. Я часто использую мозаичное повествование, в котором сюжет не рассказывается линейно, а выдается фрагментами мозаики. Что это дает? Человек не только хочет узнать, что же было дальше, он сам включается в происходящее в книге. Из полученных им сведений он собирает пазл и пытается восстановить общую картину. Этот прием позволяет сделать из пассивного наблюдателя заинтересованного читателя.

4. Я всегда пытаюсь составить план. Потом второй, пятый, потом пишу поперек десятого. Есть одна известная дихотомия в психологии творчества: мы все делимся на рационалов и визионеров. Рационал работает от головы, а визионер, видимо, ловит сигналы из Космоса с помощью воображаемой антенны. Мне хотелось бы быть рационалом. Да, визионеры более романтизированы, зато рационалам проще работать. И творческого наследия они оставляют намного больше. Но такого выбора у меня нет. Что делать, если за время работы над книгой вы пять раз меняете план? Все равно писать по нему. Вот вы придумали начало, а дальше в голову пришло несколько сюжетных ходов. Вы вряд ли бы их нашли, если бы не взялись за работу. Пусть план меняется, не страшно, у вас уже есть несколько сцен. Пока вы пишете, то крутите сюжет в голове. Включается авторская интуиция, идея начинает жить сама по себе. Не пытайтесь сразу создать идеальный план. Кому-то нужно несколько раз его поменять, чтобы получилась книга.

5. У меня, как и у многих, есть страх чистого листа, точнее чистого вордовского файла. Не хочется писать, ведь я понимаю, что не получится идеально. А если не получится идеально, зачем вообще начинать? Приходится сначала бороться с внутренними демонами. Заканчивается все тем, что я насильно сажаю себя за работу. Когда готовила «Вьюрки», придумала себе дедлайн и решила, что каждый день буду уделять книге по часу. Засекала время на телефоне. Даже если в голову ничего не шло, все равно писала. И так где-то за год подготовила роман. Когда совсем не пишется, я иду в лес за грибами. Серьезно, это мой способ борьбы с прокрастинацией. Когда не грибной сезон, можно выйти на улицу и намотать круг по району, тоже помогает. Владимир Маяковский в мемуарах рассказывал, что «вышагивает» стихи. Когда идешь в лес, собираешь там грибы, смотришь на природу и вообще весь поглощен грибниковым азартом, мысли в голове начинают крутиться свободно. Придумываются всяческие сцены, завязки, интриги.

Писательница, переводчица с английского и немецкого языков и актриса закадрового озвучивания. Окончила Литературный институт имени А. М. Горького.